Неточные совпадения
— Здесь столько блеска, что глаза разбежались, — сказал он и пошел в беседку. Он улыбнулся жене, как должен улыбнуться муж,
встречая жену, с которою он только что виделся, и поздоровался с княгиней и другими знакомыми, воздав каждому должное, то есть пошутив с дамами и перекинувшись приветствиями с мужчинами. Внизу подле беседки стоял уважаемый Алексей Александровичем, известный своим умом и образованием генерал-адъютант. Алексей Александрович зaговорил с ним.
Я оставил
генерала и поспешил на свою квартиру. Савельич
встретил меня с обыкновенным своим увещанием. «Охота тебе, сударь, переведываться с пьяными разбойниками! Боярское ли это дело? Не ровен час: ни за что пропадешь. И добро бы уж ходил ты на турку или на шведа, а то грех и сказать на кого».
Самгин вспомнил наслаждение смелостью, испытанное им на
встрече Нового года, и подумал, что, наверное, этот министр сейчас испытал такое же наслаждение. Затем вспомнил, как укротитель Парижской коммуны,
генерал Галифе, встреченный в парламенте криками: «Убийца!» — сказал, топнув ногой: «Убийца? Здесь!» Ой, как закричали!
В Петербурге Райский поступил в юнкера: он с одушевлением скакал во фронте, млея и горя, с бегающими по спине мурашками, при звуках полковой музыки, вытягивался, стуча саблей и шпорами, при
встрече с
генералами, а по вечерам в удалой компании на тройках уносился за город, на веселые пикники, или брал уроки жизни и любви у столичных русских и нерусских «Армид», в том волшебном царстве, где «гаснет вера в лучший край».
Вслед за ними посетил нас английский генерал-губернатор (governor of the strait — губернатор пролива, то есть гонконгский), он же и полномочный от Англии в Китае. Зовут его сэр Бонэм (sir Bonham). Ему отданы были те же почести, какими он
встретил нашего адмирала на берегу: играла музыка, палили из пушек.
— Они всегда жалуются, — сказал
генерал. — Ведь мы их знаем. — Он говорил о них вообще как о какой-то особенной, нехорошей породе людей. — А им тут доставляется такое удобство, которое редко можно
встретить в местах заключения, — продолжал
генерал.
Зачем я
встречал у него дикого Американца Толстого и дикого генерал-адъютанта Шилова, уничтожавшего просвещение в Польше?
Гуляя,
встретили мы его за Тверской заставой; он тихо ехал верхом с двумя-тремя
генералами, возвращаясь с Ходынки, где были маневры.
Старался избегать
встреч с
генералами, чтобы не становиться во фронт.
Жандармский
генерал Н. делал визиты моим родителям, был любезен при
встрече со мной.
Он обещал мне полное содействие, но просил обождать: на Сахалине готовились к
встрече генерал-губернатора, и все были заняты.
Мимо открытых окон по улице, не спеша, с мерным звоном проходили кандальные; против нашей квартиры в военной казарме солдаты-музыканты разучивали к
встрече генерал-губернатора свои марши, и при этом флейта играла из одной пьесы, тромбон из другой, фагот из третьей, и получался невообразимый хаос.
Но я не поступаю в военную службу или выхожу из нее и, отказываясь таким образом от военной формы и от надежды быть
генералом, считаю себя свободным от обязательства — прикладывать руку к козырьку при
встрече со всяким офицером.
Встреча с Колей побудила князя сопровождать
генерала и к Марфе Борисовне, но только на одну минуту. Князю нужен был Коля;
генерала же он во всяком случае решил бросить и простить себе не мог, что вздумал давеча на него понадеяться. Взбирались долго, в четвертый этаж, и по черной лестнице.
Но при
встречах Коля ничего не мог сказать особенного, кроме того, что решительно «недоволен»
генералом и теперешним его поведением: «Таскаются, пьянствуют здесь недалеко в трактире, обнимаются и бранятся на улице, поджигают друг друга и расстаться не могут».
Обратив, наконец, на это внимание, князь подивился, что в эти два дня, при случайных
встречах с Лебедевым, он припоминал его не иначе как в самом сияющем расположении духа и всегда почти вместе с
генералом.
Ах да, сказал бы я вам одну вещь; удивил меня давеча
генерал: Бурдовский разбудил меня в седьмом часу на дежурство, почти даже в шесть; я на минутку вышел,
встречаю вдруг
генерала и до того еще хмельного, что меня не узнал; стоит предо мной как столб; так и накинулся на меня, как очнулся: «Что, дескать, больной?
— А если так, то позвольте мне сесть, — прибавил Ипполит, преспокойно усаживаясь на стуле, на котором сидел
генерал, — я ведь все-таки болен; ну, теперь готов вас слушать, тем более что это последний наш разговор и даже, может быть, последняя
встреча.
— Сейчас, братец ты мой, — начал он каким-то веселым голосом, — я
встретил здешнего
генерала и писателя, Александра Иваныча Коптина.
Генерала в это время никогда почти не было дома; он, по его словам, гулял все по Невскому, хоть на Невском его никто никогда не
встречал.
Все, что он на этот раз
встретил у Еспера Иваныча, явилось ему далеко не в прежнем привлекательном виде: эта княгиня, чуть живая, едущая на вечер к генерал-губернатору, Еспер Иваныч, забавляющийся игрушками, Анна Гавриловна, почему-то начавшая вдруг говорить о нравственности, и наконец эта дрянная Мари, думавшая выйти замуж за другого и в то же время, как справедливо говорит Фатеева, кокетничавшая с ним.
— Ну, брат Маслобоев, это ты врешь, — прервал я его. — Во-первых,
генералы, хоть бы и литературные, и с виду не такие бывают, как я, а второе, позволь тебе сказать, я действительно припоминаю, что раза два тебя на улице
встретил, да ты сам, видимо, избегал меня, а мне что ж подходить, коли вижу, человек избегает. И знаешь, что и думаю? Не будь ты теперь хмелен, ты бы и теперь меня не окликнул. Не правда ли? Ну, здравствуй! Я, брат, очень, очень рад, что тебя
встретил.
— Да,
встреча! Лет шесть не встречались. То есть и встречались, да ваше превосходительство не удостоивали взглядом-с. Ведь вы генералы-с, литературные то есть-с!.. — Говоря это, он насмешливо улыбался.
К удивлению, преобразовательные затеи Петеньки не
встретили почти никакого отпора со стороны
генерала.
Много помог мне и уланский офицер, особливо когда я открыл ему раскаяние Филаретова. Вот истинно добрейший малый, который даже сам едва ли знает, за что под арестом сидит! И сколько у него смешных анекдотов! Многие из них я
генералу передал, и так они ему пришли по сердцу, что он всякий день, как я вхожу с докладом,
встречает меня словами:"Ну, что, как наш улан! поберегите его, мой друг! тем больше, что нам с военным ведомством ссориться не приходится!"
Генерал называет Антошку подлецом и христопродавцем; Антошка называет
генерала"гнилою колодою". Оба избегают
встреч друг с другом, оба стараются даже не думать друг об друге, и оба не могут ступить шагу, чтобы одному не бросился в глаза новый с иголочки домик"нового человека", а другому — тоже не старая, но уже несомненно потухающая усадьба"ветхого человека"…
Гораздо серьезнее будет
встреча Раисы Павловны с той особой, которая едет с
генералом Блиновым.
Коляска
генерала проследовала к генеральскому флигельку, где Нину Леонтьевну
встретил пан Брат-ковский, улыбавшийся и державший почтительно свою соломенную шляпу в руках.
Луша засмеялась и замолчала. Лаптев заложил ногу за ногу, начал жаловаться на одолевавшую его скуку, на глупые дела, с которыми к нему пристает
генерал каждый день, и кончил уверением, что непременно уехал бы завтра же в Петербург, если бы не сегодняшняя
встреча.
Папенька в ту пору говорили, что будто бы
генерал, который за меня сватался, пьют очень много, однако разве не
встречаем мы многие примеры, что жены за пьяными еще счастливее бывают, нежели за трезвыми?
Я отправился в канцелярию, и только вышел,
встречаю знакомого
генерала А.Д. Мартынова, начальника штаба, в те дни замещавшего наказного атамана, бывшего в отпуску. Я ему сказал, что иду в канцелярию за справками.
Чрезвычайное впечатление производили на меня тогда частые
встречи мои с нею, разумеется на улице, — когда она выезжала прогуливаться верхом, в амазонке и на прекрасном коне, в сопровождении так называемого родственника ее, красивого офицера, племянника покойного
генерала Дроздова.
Генерал вдруг заметил, что он
встретил сегодня «молодого Ставрогина» верхом…
Но так как вся Москва почти знала, что генерал-губернатор весьма милостиво взглянул на афинские сборища, то оные были возобновлены, и в них принялись участвовать прежние дамы, не выключая и Екатерины Петровны, которая, однако, к великому огорчению своему, перестала на этих сборищах
встречать театрального жен-премьера, до такой степени напуганного происшедшим скандалом, что он не являлся более и на дом к Екатерине Петровне.
— А вы,
генерал,
встречали этого Хаджи-Мурата? — спросила княгиня у своего соседа, рыжего
генерала с щетинистыми усами, когда князь перестал говорить.
Приехал доктор и вырвал больной зуб. Боль утихла тотчас же, и
генерал успокоился. Сделав свое дело и получив, что следует, за труд, доктор сел в свою бричку и поехал домой. За воротами в поле он
встретил Ивана Евсеича… Приказчик стоял на краю дороги и, глядя сосредоточенно себе под ноги, о чем-то думал. Судя по морщинам, бороздившим его лоб, и по выражению глаз, думы его были напряженны, мучительны…
А
генерала жалко. Из всех людей, которых я
встретил в это время, он положительно самый симпатичнейший человек. В нем как-то все приятно: и его голос, и его манеры, и его тон, в котором не отличишь иронии и шутки от серьезного дела, и его гнев при угрозе господством «безнатурного дурака», и его тихое: «вот и царского слугу изогнули, как в дугу», и даже его не совсем мне понятное намерение идти в дворянский клуб спать до света.
—
Генерал Постельников, именем которого мы решились действовать, совсем об этом не знает. Да-с: он нас сюда не посылал, это мы сами, потому что,
встретив в списках фамилию вашего дядюшки и зная, что ваша семья такая литературная…
Как-то одного из них он увидел в компании своих знакомых, ужинавших в саду, среди публики. Сверкнул глазами. Прошел мимо. В театре ожидался «всесильный» генерал-губернатор князь Долгоруков. Лентовский торопился его
встретить. Возвращаясь обратно, он ищет глазами ростовщика, но стол уже опустел, а ростовщик разгуливает по берегу пруда с регалией в зубах.
Как-то одного из них Лентовский увидал в компании своих знакомых, ужинавших в саду, среди публики. Сверкнул глазами, прошел мимо. В театре присутствовал «всесильный» генерал-губернатор князь Долгоруков. Лентовский торопился его
встретить. Возвратившись обратно, он ищет глазами ростовщика, но стол уже опустел, а ростовщик разгуливает по берегу пруда с сигарой в зубах.
Если это, по-вашему, называется отсутствием всех предрассудков и просвещением, так черт его побери и вместе с вами!» Когда он стал приближаться к середине города, то, боясь
встретить французского
генерала, который мог бы ему сделать какой-нибудь затруднительный вопрос, Зарецкой всякий раз, когда сверкали вдали шитые мундиры и показывались толпы верховых, сворачивал в сторону и скрывался между развалинами.
Чай, он теперь рассуждает с своими
генералами, какая
встреча ему будет, делает раскладку да подводит итоги, сколько надо собрать с нас контрибуции.
После обеда
генерал и Янсутский перешли вместе в говорильную комнату, велев себе туда подать шампанского. Там они нашли Долгова, читающего газету, который обыкновенно, за неимением денег платить за обед, приезжал в клуб после своего, более чем скромного, обеда, в надежде
встретить кого-нибудь из своих знакомых и потолковать по душе. Янсутский, взглянув на Долгова, сейчас припомнил, что он видел его в Собрании ужинающим вместе с Бегушевым.
Это были Бегушев и тот широкоплечий
генерал, которого мы некогда
встретили в Москве. Они были несколько сродни и считались кузенами.
Все эти злые и беспокойные мысли сразу, впрочем, выскочили из его головы, когда он
встретил ехавшего к нему быстро Долгова, который еще с пролеток кричал, что им сегодня непременно надобно ехать обедать в Английский клуб, куда приедет
генерал Трахов, аки бы привезший серьезнейшее известие из Петербурга.
— Так!.. Так!.. Виноват, я и забыл это! — воскликнул
генерал. — Вообще, mon cher, я очень счастлив, что
встретил вас, — продолжал он, удовлетворив первое чувство голода.
В московском вокзале Татьяну Васильевну
встретили: грязный монах с трясущейся головой, к которому она подошла к благословению и потом поцеловала его руку, квартальный надзиратель, почтительно приложивший руку к фуражке, и толстый мужик — вероятно деревенский староста; все они сообща ее и
генерала усадили в карету. С кузеном своим Татьяна Васильевна даже не простилась — до того она рассердилась на него за быстро прерванный им накануне разговор.
— Я бы желал,
генерал, чтобы вы приступили прямо к делу, — сказал я. — Вы, вероятно, хотите говорить о моей
встрече сегодня с одним немцем?
Проходя мимо генеральского номера, я
встретил нянюшку и осведомился о
генерале.
(Удивительное известие: сейчас только услышал от нашей няни, которую
встретил на лестнице, что Марья Филипповна отправилась сегодня одна-одинешенька в Карлсбад, с вечерним поездом, к двоюродной сестре. Это что за известие? Няня говорит, что она давно собиралась; но как же этого никто не знал? Впрочем, может, я только не знал. Няня проговорилась мне, что Марья Филипповна с
генералом еще третьего дня крупно поговорила. Понимаю-с. Это наверное — m-lle Blanche. Да, у нас наступает что-то решительное.)